Чтобы правильно предсказывать действия противостоящей тебе стороны, нужно понимать, как противостоящая сторона тебя воспринимает и оценивает. Ведь это ложится в основу формирования целей и процесса принятия решений противником.
В конце сентября Гуверовский институт в своем онлайн-сборнике «Стратегика» опубликовал статью Ральфа Петерса «Крестовый поход против Украины: последняя средневековая держава Евразии в войне». Статья как раз о взгляде на Россию.
Автор статьи Ральф Петерс родился в 1952 году, служил в вооруженных силах США, в частности, на территории ФРГ в подразделениях военной разведки, специализировался на Советском Союзе. Уволился подполковником, стал журналистом и писателем в жанре художественной и исторической литературы на военную тематику. Приглашенный эксперт на ТВ. Снимался в фильмах в роли самого себя. Поддержал войны в Ираке и в Афганистане, считает Россию врагом Америки.
Гуверовский институт получил архив белой эмиграции, разработал программу СОИ, вырабатывал внешнюю политику президента Р. Рейгана, именно в его стенах была придумана знаменитая фраза «СССР — империя зла». В 1990-е купил доступ к документам Госархива России и архивов КПСС.
Может показаться странным, что уважаемый институт, несомненно, знающий о нашей стране многое, решил опубликовать статью не научного, но пропагандистско-публицистического характера. Но странности здесь нет. Идет выработка новой стратегии США в отношении России. В статье дана оценка нашей стране, исходя из которой можно предположить и направления новой стратегии. Не очень приятной для нас, наверное.
Поэтому статью почитать полезно. Тем более, что Петерс пишет интересно, образно, у него хороший, богатый на эпитеты язык. Пишет ли он правдиво, опираясь на факты? Конечно, он очень тщательно выбирает факты в поддержку своей теории об отсталости России и ее агрессивной, по его мнению, политики на протяжении половины тысячелетия.
Когда-то подобное уже писали. Например в XIX веке Фридрих Энгельс, в работе «Армии Европы»: «Какого мнения русское правительство о своих офицерах, это ясно и безошибочно можно видеть из его тактических уставов. Этими уставами не только дается общий образец расположения бригады, дивизии или армейского корпуса, так называемая «нормальная диспозиция», которую командир может применять к местности и прочим обстоятельствам, но в них предписаны различные диспозиции для всевозможных случаев, в результате чего генералу не приходится уже что-либо выбирать, и тем самым с его плеч снимается вся ответственность».
«Кроме всяких прочих недостатков, русские солдаты — самые неуклюжие во всем мире. Они не годятся ни для легкой пехоты, ни для легкой кавалерии».
«…русская армия все еще носит на себе печать первых шагов распространения цивилизации в стране и поэтому обладает всеми недостатками подобных тепличных созданий».
Пропагандистско-публицистическая статья Ральфа Петерса полностью укладывается в это понимание нашей страны, только с поправкой на XXI век.
ЖУРНАЛ «СТРАТЕГИКА» № 87
25 сентября 2023 года
Ральф Петерс
КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ПРОТИВ УКРАИНЫ: ПОСЛЕДНЯЯ СРЕДНЕВЕКОВАЯ ДЕРЖАВА ЕВРАЗИИ В ВОЙНЕ
Русский православный джихад на Украине полностью следует основам ведения военных кампаний и сражений, которые определили русский способ ведения войны с тех пор, как Петр Великий создал в своей империи первую современную армию и разгромил шведское военизированное государство Карла XII под Полтавой в 1709 году. Сегодняшний претендент на царский трон Владимир Путин использует некоторые новые инструменты (такие как дроны), но не новый стиль поведения. Приведенный ниже список тактических и оперативных характеристик столь же надежен, сколь и русское пристрастие к водке. Наше непонимание текущей агрессии Москвы связано не с её возможностями – гиперзвуковыми ракетами или массовой установкой мин, но с тем, что это досовременное государство. Оно смогло достичь космоса, но в нём дремлет культ ожидания прихода нового пророка. Это недружелюбная пограничная страна с таким впечатляющим чувством божественного предназначения, что оно легло в основу мировоззрения даже атеистов.
Дата, которая продолжает искажать русскую душу, это не 1917, или 1941, или 1991, но 1453 год, когда Византия — Второй Рим — ослабевшая под натиском других христиан, пала перед турками-мусульманами, вдохновив сражающееся княжество на далеком Севере принять титул Третьего Рима и обязательства восстановить все, что было потеряно за предыдущие столетия. Мы усмехаемся над тем, как Путин искажает факты, интерпретируя историю, но для нас было бы разумнее уделить этому внимание. Он совершенно точно говорит нам, кто такой он, и кто такие его подданные. Мы лишь закатываем глаза, потому что так сделать проще, чем понять мифологизированный духовный пейзаж населения, которое более-менее похоже на нас, но реагирует на события, словно души из другой космологии.
Военные преступления в Восточной Украине не должны никого удивлять. Мы рассматриваем украинцев, как патриотов, отчаянно сражающихся за свою свободу. Русские видят их как мятежников-сепаратистов и еретиков-отступников. Мы видим борьбу за защиту суверенитета де-юре. Путин видит лишь очередной мятеж в многовековой цепи восстаний против московского стремления управлять степью. Мы представляем себе разрешение этого кризиса в рамках дипломатии XXI века. Путин (как Сталин и многие цари) верит, что выдумки об украинской идентичности должны быть уничтожены. Насилие, пытки, грабежи и беспричинные убийства на Украине — это не печальные последствия, но средства для достижения цели.
Нас не должны сбивать с толку русские привычки вести военные кампании и сражения. Они происходят из культуры не только не менявшейся, но и неспособной к изменениям.
Вот некоторые из них.
Неготовность. Русские войска редко вступали в войну, хорошо подготовленными в военном плане. Первые поражения постоянно выявляли отсутствие должной подготовки войск, плохое вооружение, неумелое руководство и самоуверенность. Хотя путинская Россия может считаться худшей «хапугократией» (grab-ocracy) за всю историю этой несчастной страны, излишняя коррупция никогда в ней не исчезала — это основной инструмент государственного контроля для создания подчинения. Таким образом, снова и снова недостатки этой государственной систему приходится искупать путем ужасающих (для нас) жертв.
Однако русские также демонстрируют неожиданную стойкость и способность мобилизовать силы по мере затягивания войны. В коротких войнах все ужасно, но русские достигали «невероятных» побед в долгих конфликтах, когда подхалимов отстраняли от руководства, а способные дорастали до командования. Например, катастрофические потери Красной Армии в первые месяцы Великой Отечественной войны (Вторая мировая война) должны были бы покончить со сталинским режимом. Но под давлением войны, прореженные террором военные, чьи нацарапанные планы были смехотворно неумелыми, смогли к середине войны наладить надежную, профессиональную штабную работу, которая помогала выигрывать сражения. В заключительные периоды войны планы Красной Армии с профессиональной точки зрения были равны западным, и они выигрывали кампании. В войне русские несли потери и учились. Мы уже видим подобную модель на Украине, хотя все еще на ранней стадии.
Послевоенная модель также закономерна. Проводятся реформы, делаются настоящие улучшения, но через некоторое время импульс реформирования затухает, и военная бюрократия возвращается к традиционным для неё апатии и воровству.
Близким к исключению в период после Наполеоновских войн до современности можно считать русско-турецкую войну 1877-1878 годов, когда реформы, проведенные после Крымской войны, смогли дать некоторый результат. Несмотря на превосходство Оттоманской империи в вооружениях, таких как крупповская артиллерия и винтовки американских образцов, русские дошли до пригородов Стамбула и были остановлены только угрозой вторжения европейских держав для защиты турок. С другой стороны, реформы, проведенные после Русско-японской войны 1904-1905 годов, не успели перестроить войска до начала гораздо более страшной войны в 1914 году и катастрофы русских войск под Танненбергом.
Неуклюжесть в наступлении, стойкость в обороне. Атакуя, русские войска действуют жестко, но нестабильно, их легко парализуют неожиданности (мы это видели в пригородах Киева в первые дни текущей войны). Они полагаются на массовость и готовность нести «недопустимые» потери. Во Второй мировой войне было распространено выражение «У нас народу много». Это может казаться бессердечным, но такой подход привел их к Берлину.
С другой стороны, русские солдаты на протяжении веков показывали стойкость и надежность в обороне, когда ими управляли хотя бы с минимальным умением. Мы наблюдаем это на Украине, где «сломленные» российские войска тем не менее продолжают упорно вести совсем не вдохновляющую их войну. Им помогают миллионы мин, но, даже если принять в расчет драконовские наказания, русские войска продолжают держать оборону и не страдают от массовых потерь, если только их в беспорядке не выбивают из укреплений.
Фатализм и стойкость русской пехоты в обороне привели Фридриха Великого к значительному и кровавому поражению при Цорндорфе (1758) и Кунерсдорфе (1759). Русские стали самым жестким противником, с которым когда-либо воевал Фридрих. В самый худший для Пруссии момент казаки ехали по улицам Берлина, предвидя повторение визитов в будущем.
От Наполеона и его ущербной «победы» при Бородино (1812), через неудавшийся японский план стремительного триумфа в Порт-Артуре (1904) до наказания Гитлера и его генералов под Сталинградом (1942—1943), ценой недооценки упорства русских в обороне становилась в лучшем случае агония, в худшем — катастрофа.
Особенно поучительна Русско-японская война 1904—1905 годов. Имея превосходящую подготовку и снаряжение, короткие линии снабжения, твердую уверенность в себе и понятные цели, Япония рассчитывала стремительно разгромить неряшливо сорбранные русские силы на Дальнем Востоке, осадив Порт-Артур в результате внезапного удара. Вместо этого русские обороняли город и его гавань месяцами, нанеся японцам невосполнимые потери. Порт-Артур все-таки пал, но затем японцы столкнулись с болезненно дорогостоящей, частично победой под Мукденом, которая оставила Японию надломленной и практически без военных человеческих ресурсов. Последовавший за этим мир, заключенный при посредничестве Америки, не оставил удовлетворенной ни одну сторону и не гарантировал, что нападение на Порт-Артур не станет последней японской внезапной атакой на Тихоокеанском театре.
Опора на огневую мощь. Значительные потери в начальные, неудачные фазы московских войн постоянно приводили командование к идее обращаться к огневой мощи: артиллерии, а теперь и ударам с воздуха (в той или иной форме). Первые русские артиллеристы были европейскими наемниками, появившимися в Московии как минимум с XVI века. И только при Петре Великом Россия начала методично создавать собственные «родные» артиллерийские войска. По иронии, профессионализм артиллеристов был гораздо выше прочих, так как офицеры благородного происхождения — представительные дилетанты в форме — избегали грязной, потогонной работы орудийных расчетов, оставив артиллерию людям нетитулованным, но амбициозным и компетентным. То же самое применимо к инженерам, которые сформировали еще один островок профессионализма в море посредственности. Молодые дворяне хотели служить в элитной кавалерии или, по меньшей мере, в лучших пехотных полках. Офицерам артиллерии и инженерного корпуса требовалось постоянно подтверждать свою значимость.
Традиции сильной артиллерии и умелых военных инженеров заявлены и на Украине наших дней. Русским наводчикам не обязательно соответствовать западным стандартам изысканности (мы, конечно, хотим, чтобы украинцы сражались вежливо), напротив, неограниченная готовность нанести поражение всему и всем, что находится в зоне досягаемости — огромное преимущество для любой военной державы, несмотря на наши антиисторические утверждения об обратном.
Плохое командование и управление, слабая координация. Российские недостатки (а они серьезные) в этих областях — следствие соперничества и страха. В рядах российской армии попросту не существует той атмосферы доверия, которая считается естественной в западных армиях. Офицеры не знают, кому они могут доверять на самом деле, если вообще кому-то могут. Офицер, который действует по собственной инициативе, становится козлом отпущения для тех, которые слишком долго ждут. Русских офицеров не раздражают ограничительные приказы, напротив, они жаждут их – этот образ мысли непостижим для американского офицера.
Российское представление об эффективных военных действиях застряло в XVIII веке, когда полагали, что бесконечная муштра позволяет сделать из солдата автомат. Зрелищные учения с упором на сценарий и жесткий график могут произвести впечатление на зарубежных наблюдателей и подходят для пропагандистских клипов, но они не позволяют создавать современные подразделения и соединения – в отличие от свободных занятий и активной стрелковой подготовки.
Тем не менее, мы можем ожидать, что российские войска улучшат боевое управление под давлением военного времени. Как Советская Армия в 1945 отличалась от той, что была в 1941, так и — если война на Украине продлится — российские боевые части в 2025 году будут не теми, что в 2022.
Время на стороне России, не на нашей.
Слабая разведка. Ответственные за русскую военную разведку полностью упустили подготовку Японии к войне в 1904 году; они неверно указали диспозицию германских войск в 1914 году; они совершенно неверно оценили ситуацию в Финляндии в 1939 году (так же, как и на Украине в 2022); опасаясь привести Сталина в раздражение, они закрыли глаза на явные приготовления Германии к вторжению на всех направлениях; они недооценили американскую решимость и проиграла с точки зрения пропаганды во время Берлинского кризиса; они повторно недооценили США во время Кубинского ракетного кризиса; они ожидали быстрой победы в Афганистане; и они очень сильно ошиблись в оценках ответа НАТО по ситуации на Украине.
Может показаться невероятным, что государство (или череда государств, навязанных русскому народу), которое было пионером массовой слежки и политического террора — единственной области, в которой Россия опередила Европу — постоянно оказывалось неспособным получать упреждения о нападениях извне, но это совершенно объяснимо. Говорим ли мы об опричниках Ивана Грозного — безжалостных предшественниках исполнителей советского террора, об охранке эпохи Романовых (которых мы также должны поблагодарить за «Протоколы Сионских мудрецов», самое долговечное произведение русской фантастики), или о советской ЧК/НКВД/МГБ/КГБ и путинской ФСБ, всеобъемлющей задачей российских служб безопасности всегда было подозрение, выявление и подавление внутреннего инакомыслия. Военной разведке доставались остатки. Сейчас активы ГРУ могут казаться избыточными, но они на вторых местах, забюрократизированы до почти что бесполезности и (как мы видим на Украине) крайне неэффективны.
Вечная паранойя российского руководства и то значение, которое придавалось разведке, прекрасно отразили сталинские чистке среди наиболее талантливых военачальников, в то время как немецкие танки выстраивались вдоль новой западной границы в 1941 году.
Парадоксально, но основная опасность для нас заключается не в том, что российская военная разведка станет все делать правильно, но в том, что она совершит огромную ошибку в каком-либо стратегическом вопросе.
Безжалостность. Советское уничтожение от 15 до 20 тысяч военнопленных польских офицеров в Катыни и в других местах в начале Великой Отечественной войны шокировало даже немцев. Для русских же это было обычным делом. В российском стиле ведения войны заложена победа любой ценой, не стесняясь варварства, и это всегда включает в себя уничтожение зарубежных элит. Для сравнения, у США больше нет способов ведения войны, только чеклист для операций под пристальным наблюдением СМИ. Мы хотим вести войну нравственно. Для российского руководства единственная безнравственность — это проигрыш.
Но отдельно, над всем этим, наиболее значимым стоит русское глубокое укоренившееся чувство специального предназначения, которое возвышает «русскость» и формирует миссию для расширения влияния, физический и метафизический империализм. Россия — государство-агрессор, и она такова на протяжении половины тысячелетия, глубоко убежденная, что этот путь единственно правильный. Так было при царях-реформаторах или реакционерах, Советах или «новых» русских. Современные западные аналитики просто не могут себе представить, до какой степени российское поведение на Украине сформировано религиозным империализмом и секулярным евангелизмом, который не развивался со Средних веков, верой, которая никогда не подвергалась Реформации, и социальным строем, который никогда не испытывал Ренессанса. Лишь во времена европейского просвещения русские правители начали внедрять выборочные западные практики, но инициатор этого Петр Великий был заинтересован в практичности, не в этичности. Современность не оказала ни малейшего влияния и на широкие слои населения, погрязшие в рабстве, невежестве и мракобесии, проповедовавшие пассивное послушание и добродетель страдания. Советская эпоха лишь использовала светскую лексику. Метафизический ландшафт России застрял в Средневековье. Со смартфонами.
Несколько лет назад некий ученый, чей опыт в конфликтах, похоже, сводится к нескольким размолвкам на факультете, написал книгу, в которой назвал США «государством крестоносцев». Смехотворное замечание. Крестоносцы движимы бескомпромиссным рвением (не обязательно несовместимым с собственными интересами), и пойдут на все, чтобы служить своему богу или навязанной идее. Единственное, что мы навязывали населению, где недавно стояли наши военные, — это большие деньги, которые еще больше развращали общества, которые мы хотели реформировать. Крестоносцы? Мы преклоняли колени — в буквальном смысле слова — перед святынями наших врагов и боялись хоть чем-то оскорбить их веру. Наше появление в Кабуле и Багдаде вряд ли было эквивалентно завоеванию Иерусалима в 1099 году.
Что касается русских, их ощущение предназначения, праведности, правоты, божественного служения более напоминает джихад в его чистейшей, жесточайшей форме, чем разнородных по мотивам крестоносцев в Средневековой Европе. Единственное, что объединяет русских с христианскими крестоносцами — убежденность в том, что любое действие допустимо, если оно помогает выполнить божественное предназначение.
Мы опираемся на некоторые клише из русской истории, в основном на шрамы, оставленные монгольским или нацистским нашествием. При этом теряется тот факт, что гораздо чаще сами русские были завоевателями. Не были они и милыми гостями.
Начиная с XVI века, Россия ведет постоянные войны за расширение во всех направлениях — хотя наиболее жестокие велись против турок и татар. Первые – против державы, которая захватила Византию, Второй Рим. Вторые – против остатков монгольского ига.
Войны с католической Польшей, лютеранской Швецией, прибалтами и немцами усиливались фактором веры. Польский постреформационный католицизм был религией, совершенно отличной от мрачного православного культа страдания, который до сих пор формирует российский менталитет.
Даже если Путин на самом деле не верит в религию, его мировоззрение и его миссия сформированы ею. Советская эпоха не отменила это чувство предназначения, просто дала ему других богов и другие заповеди. Бесконечные дебаты о том, является ли Россия Европой или Азией, упускают главное. Россия – ни то, ни другое. Россия — русская.
Разумеется, все это для трезвомыслящего Запада – мистический бред. И это действительно мистика. Но ужас на Украине – это не бред. Путин искренне верит, что он поступает правильно, что он служит своему богу, даже если он не верит, что бог существует. Как бы далеки ни были его факты от истины, Путин поглощен глубоким чувством истории — мифическим и мистическим одновременно. Русское чувство истории всеобъемлюще и грандиозно… гегельянское. Мы же — дети Дейла Карнеги — оставляем прошлое в прошлом, переходим к следующей сделке. Завоевывай друзей и оказывай влияние на людей.
Этот повторяющийся и теперь активизировавшийся российский империализм высокой цели полностью реализуется на Украине, как и долгая, жестокая история. Даже Иван Грозный смотрел на тогда еще не покоренную Украину как на принадлежащее России, и Московия потратила следующие два века на подчинение ее, сталкиваясь с двумя десятками крупных казачьих восстаний, самое страшное из которых добралось до Москвы, как и недавнее восстание «Вагнера». В тот же исторический период Россия практически постоянно вела войны против Османской империи, преимущественно на украинской земле (эти войны продолжались до Великой войны и ее непосредственных последствий).
Огромное значение для понимания современных событий имеет традиция казачьего и украинского сопротивления Москве. В те века, когда Россия воевала против османов, предки современных украинцев иногда воевали вместе с турками против русских (или поляков), стремясь сохранить свою независимость от расширяющейся державы, в то время как Россия рассматривала эти обширные степи как свои по праву.
Для нас вторжение Путина на Украину — нарушение государственного суверенитета. Для русских война на Украине – отложенное подавление очередного казачьего восстания, которое начали через 10 лет после киевского майдана, другого предательского восстания в давней традиции украинского сопротивления от Богдана Хмельницкого до Нестора Махно и Зеленского. (Как это часто бывало, враждующие казаки воюют с обеих сторон).
Глубина противоречий еще более увеличилась, когда украинская ветвь Православной церкви отделилась от воинственного антикиевского Московского Патриархата (в основном на Украине представлены Римская католическая церковь на западе и Православная на востоке). Тем самым предатели-повстанцы стали еще и еретиками-отступниками. И мы не можем понять, почему Путин просто не признает поражение. Прекратите рефлексировать и послушайте, что говорит Владимир Путин. Факты не имеют значения. Важно то, во что верят те, кто воюет.
Мы наблюдаем не аномалию, а возрожденную традицию, основу существования. Русские олигархи могут иметь великолепные яхты и европейские особняки (как и многие дворяне царской эпохи), но эти игрушки не делают их современными или западниками. Романтики, восхищающиеся русским вкладом в мировое искусство, упускают из вижу, что ДНК этих достижений была уничтожена в Гулаге и — здесь это важно — ни одно из направлений искусства, в котором преуспели русские писатели или композиторы, не было изначально русским. У России заимствованная культура, она ничего не создала сама. Историческое время рассинхронизировано между Москвой, Брюсселем и Вашингтоном. На Украине мы противостоим не современной державе. Перед нами угрюмый народ, застрявший в Средних веках и ведомый очередным ложным мессией.